Чародеи на практике - Страница 31

– Да что тут думать, – не остался в долгу обиженный Синекрылый. – Мы это в самом начале изучали. Когда заклинание… или что-то, в чем есть магия, натыкается на неосуществимую задачу, то трансформируется во что-то случайное. Вернее, спрогнозировать результат в принципе можно… Только этим надо детально заниматься. А кто ж этим будет заниматься?

– Маги-экспериментаторы? – предположила гаргулья, хотя вопрос Златко был риторическим.

– Такие маги долго не живут, – хмыкнул тролль.

– А что, это их когда-нибудь останавливало? – съехидничала Дэй. – Вон пример перед нами стоит, – чародейка кивнула на Иву. – Сколько раз уже ТАКОЕ из ее зелий получалось, и что? Все так же экспериментирует!

Травница тут же обиделась.

– А Ива еще очень молодая, – парировал Грым. Высказывание было встречено возмущенным ревом, но тролль никогда не был суеверным.

Знахарка же задумалась. Насколько она знала, не только она была экспериментатором. Полно вокруг и других любителей поискать приключений на свою вторую голову. И несчастные случаи действительно не редкость. И с ней тоже бывали, пусть и не очень серьезные. Но Грым прав – это пока. Так что разумней было бы, конечно, отказаться от столь опасного увлечения. Только… Девушка усмехнулась. НЕ-РЕ-АЛЬ-НО!!! Просто нереально. Это как запретить художнику рисовать, а птице петь. Счастлив лишь тот, у кого есть любимое дело. А если его отобрать… то останется ли человек? Останется ли? Или будет как с Каи до того памятного случая? Нет, нет и нет. Она, Ива, никогда не сможет не делать того, что так любит. Быть знахаркой для нее почти то же, что быть живой.

«А что же ты тогда поперлась в маги?» – ехидно прошептал внутри едкий голосок. «И, правда, зачем?» – тут же подумала травница. «Потому, что иметь магические способности и не колдовать, не уметь управляться с ними тоже нельзя, – ответила она сама себе. – И потому что маг – это тоже мое призвание. Да и… с магией зелья много лучше удаются». Последняя мысль вызвала улыбку на лице чародейки. Правда, как и всегда, была много глубже. И частично состояла из сакраментальной фразы: «Я как-то не думала об этом, когда уходила из дома».

Так что сейчас Ива лишь ухмыльнулась – вот ведь, пообщаешься с разными там троллями и вампирами, еще и не такому научат – и произнесла:

– Если помру раньше срока, похороните меня под развесистой ивой.

– А если не раньше срока, а в срок? – не преминул «проявить заботу» Грым.

– А если в срок…

И внезапно перед глазами травницы рожа тролля начала меняться, он словно состарился или, скорее, заматерел и огрубел еще больше. Вот он шел, могучий и несокрушимый как исполины древности, на ходу вытаскивая из-за спины огромный полуторник. Вокруг были скалы. Слишком высокие валуны, странной, слишком вытянутой формы. Тролль остановился перед ними, немного посмотрел, потом обернулся, чуть качнул головой, будто принимая наконец какое-то важное, но нелегкое решение, расставил ноги чуть поудобней, воткнул меч в каменистую землю и застыл. Постепенно в глазах появлялся покой, а черты лица стирались и блекли, фигура теряла характерные очертания, и вот уже ничто не отличало ее от сотен таких каменных столбов-валунов вокруг.

И словно наяву увиделось знахарке потом и другое. Знакомая громада замка. И печальная, весьма многочисленная процессия у фамильного склепа. «Он был славный воин и великий маг», «Он был так честен и благороден», «А как он был красив! Даже сейчас, а уж в молодости!», «Да-да, эти золотые волосы… А ум! Ум-то какой!», «Слава богам, что дети и внуки остались, да такие хорошие! Сразу видно, все в него. Хорошими хозяевами будут, род свой прославят!». Слезы, рыдания. Тихий шепот. И каменное надгробие с фигурно выписанными буквами: «Златко Бэррин по прозвищу Синекрылый».

А потом в глаза ударило солнце. Оно заливало широкую, но удивительно тихую гавань. Раннее утро. Чайки лениво покачиваются на лазурных волнах, которые у берега даже не пенятся, но камушки и песок все же неторопливо гоняют туда-сюда. Узкий высокий корабль из светлой древесины только что отплыл. На его борту смотрит на постепенно удаляющуюся землю высокий статный эльф. На лице нет ни единой морщинки, но годы притаились в синеве глаз. Светлые волосы и знакомый профиль. Складка губ чуть жестче да очи не так распахнуты. Наконец эльф отворачивается от берега. Солнце несмелой лаской касается прекрасных черт. И где-то в уголках губ вдруг рождается улыбка.

Но вот уже поднимается ветер, свистит высоко в небе. Там, где лучше всего непокорным никому и ничему гаргульям. Вот и сейчас каменные крылья одной из них шумно хлопают в прохладном прозрачном воздухе. Странное создание, когда-то рожденное магией, почти ликует. Внизу скалы, а вокруг ветер. Ветер… тот же, что пел в сердце, и он так зовет за собой. Сегодня она поддастся этому сладкому зову. Сегодня уйдет вместе с ним, став с ним неразделимой… какой, впрочем, всегда и была.

И вновь солнце, только на этот раз день и луг. Прекрасный первозданный луг, не тронутый орудием крестьянина или сапогами солдат. Какое же дивное нынче лето! Столько трав вокруг. И каждая испускает свой особый, абсолютно неповторимый аромат. И цветы. Всюду цветы! Желтые, синие, фиолетовые, красные, белые… И так жарко. И так пьяняще. Радость вокруг! Счастье да и только… И хочется идти по этому лугу и идти. Касаться ладонями тех красавиц-трав, что выросли так высоко. Чувствовать босыми ногами мягкую землю. Подставлять лицо солнцу. И улыбаться ему. И этому лугу. И этому небу. И этому счастью. И слиться со всем этим. Стать частичкой этого раз и навсегда. Быть счастливой всегда, каждую секунду, каждую минуту, всю вечность.